Антонина Федорова

Когда руководишь таким факультетом, сложно выделить что-то главное. Сегодня (28.02.18) 18 лет КНиИТ СГУ, и 10 лет из них я являюсь деканом. Все вопросы важные — и взаимоотношения с преподавателями, и с громадным количеством студентов. Мы начинали с 49 студентов, были тогда самым маленьким факультетом, а сегодня мы на 3 месте по численности в СГУ.

Сколько студентов у вас?

На данный момент обучается более 800. В этом году мы приняли 280 человек, на 6 направлений бакалавриата, одну специальность. Еще есть 3 направления магистратуры и аспирантура.

А преподавателей?

60 штатных единиц.

60 человек, понятно.

Нет, штатных единиц. Штатных сотрудников меньше, потому что многие вынуждены работать на полторы ставки. Это связано с общим положением дел в стране с образованием в целом.

Если смотреть вперед и говорить о перспективном развитии — какие задачи вы ставите перед собой, преподавателями, факультетом?

В первую очередь, это, конечно, удержать ту планку и направление, которые мы сегодня взяли. Мы готовим хороших специалистов, нам есть кем гордиться, но требования к подготовке айти-специалистов постоянно растут, и так же растут требования к преподавателям. Наша задача — не отстать от развития технологий, и самим расти, чтобы сохранить способность обучать студентов.

Как вы это делаете?

Мы, безусловно, пытаемся поддерживать связь с работодателями. Это было первой задачей, которая стояла передо мной как деканом — привлечь работодателей к организации учебного процесса. Уже в 2008 г. первая компания — Мирантис — открыла у нас базовую кафедру. Потом к нам в 2010 г. присоединилась ЭПАМ Системз, и с ними мы опробовали курсы для преподавателей — когда практикующие преподаватели проходили краткие курсы промышленного программирования. В этом году на базе Института дополнительного профессионального образования университета и, опять же, при участии ЭПАМ мы провели курсы повышения квалификации.  Мы привлекаем работодателей и из других компаний, у нас работают сотрудники Грид Динамикс и НетКрекер, мы рады видеть всех, кто считает подготовку айти-специалистов общей задачей.

То есть там показывали практики, использующиеся сейчас.

Да, в промышленном программировании. Ну и кроме того есть традиционные возможности повышения квалификации в других вузах, участие в конференциях, разработка новых актуальных программ по возникающим в информационных технологиях направлениям. Мы внимательно следим за этим и стараемся не отставать.

Можете назвать одно-два из нового и актуального.

Искусственный интеллект, машинное обучение, анализ больших данных.

Ну, они уже не новые.

Безусловно, они уже популярные, и студенты стремятся писать по ним курсовые и выпускные работы, так что приходится и преподавателям не отставать, чтобы предлагать такие темы и руководить учащимися.

Давайте попробуем поговорить про проблемы преподавателей. Со стороны выглядит так — есть профессиональные преподаватели, которые работают за очень небольшую зарплату и которым трудно поддерживать реально актуальные технические знания — на курсах поучиться можно, но это совсем не то. С другой стороны, есть практика, когда лекции и практику ведут действующие сотрудники айти-фирм, но это тоже не панацея, потому что у них есть живой опыт, но нет понимания, как именно надо учить. И как этот зазор преодолеть — непонятно.

Я несколько раз писала и говорила об этом на научных конференциях. Есть очень большая проблема в образовании, связанная с текущим состоянием промышленности и экономики в стране. Раньше была стройная система профессиональной подготовки — профтехучилища, техникумы, институты, университеты. И мы были уверены, что выпускники каждого из этих уровней так или иначе востребованы. Когда была уничтожена промышленность, образование тоже осталось не у дел. Например, исчезли техникумы. Сейчас потихоньку формируется запрос, и идет речь о том, чтобы университеты — единственные оставшиеся государственные учебные заведения после школы — выдавали специалистов разного уровня. Последние статьи, в которых чиновники говорят, что можно подготовить айти-специалиста за 1.5 года — это как раз уровень техникума, если не ПТУ.

Мы сейчас перешли на двухуровневое образование — 4 года бакалавриата и 2 года магистратуры. Бакалавриат — это не совсем полноценное высшее образование, потому что после него нельзя, например, поступить в аспирантуру или преподавать в вузе. Думаю, что по многим направлениям подготовки в университетах нужно восстанавливать специалитет.

С точки зрения работодателя, если человек 4 года занимался тем, чем нужно — может быть, оно и достаточно.

Опять — с точки зрения какого работодателя? Если ему нужен программист — может, и достаточно. Более того, у нас и со 2-3 курса студентов берут на работу, и, наверное, они справляются.

А кто еще нужен работодателю?

А разве не нужны те, кто разбирается в айти-технологиях до уровня разработчика, до системного аналитика, до способности лучше заказчика понимать возможности новых технологий и самому предлагать нестандартные решения проблем?

Нужны. Но за лишних два года их же этому не научишь.

Да. Но если бы была выстроена система, которая поэтапно закладывала нужные базовые знания — к этой задаче было бы проще подойти. Нельзя сегодня приготовить специалиста в айти-области под каждого работодателя в отдельности. Поэтому важно закладывать базовые знания, а не натаскивать на определенные технологии. Без математики человек может быть программистом, но не айти-специалистом. Выучить один или несколько языков программирования не сложно, но это не совсем то, что сделает из человека по-настоящему востребованного профессионала.

Университетское образование в рамках образовательной системы в целом — это штучный товар, оно не может и не должно быть потоковым.  Я говорю о людях, способных к научным исследованиям в области компьютерных наук и информационных технологий, к системному анализу возникающих задач, способных разрабатывать, создавать, а не только использовать и внедрять.

Раньше крупные заводы имели собственные институты или лаборатории — например, Конструкторское бюро промышленной автоматики при заводе имени Орджоникидзе. Многие наши выпускники шли работать на эти предприятия, например, саратовская авиационная промышленность активно использовала наших выпускников. Сейчас у многих компаний есть свои учебные центры, в которых они готовят студентов под свои потребности. К счастью, некоторые компании дошли до понимания, что правильнее идти в вуз и помогать обучать студентов на всем протяжении обучения, а не выдергивать в свой офис и учить под себя за 1-2 года.

За 3-4 месяца на самом деле.

И кого готовят за это время? Натаскивают под конкретный проект, чтобы человек мог начать работать. Ну и какой кругозор будет у человека с такой подготовкой? Так и идет — мы сейчас с 4 курса отчисляем студентов, потому что они работают в ЭПАМ, Грид Динамикс или какой другой компании и учиться не могут, потому что важнее проект.

Хороший вопрос. Человек, который хорошо понимает, куда ему развиваться, и в рамках компании нужный путь пройдет — в конце концов, можно поменять проект, найти ментора или курсы, освоить альтернативную область. Вопрос — понимает ли он. Получается, что компании выдергивают людей из продуманного образовательного процесса и загоняют их в свои рамки, мешая развиваться.

Да. У него все равно не будет базовых знаний — в математике, физике, системном понимании отрасли.

Понятно. Но мы как-то впрыгнули в этот вопрос с другого, и давайте к нему вернемся. Как все же закрыть дыру между умеющим преподавать, но не очень знающим технологии, и приходящим с проекта, знающим практику, но совершенно не умеющим, а зачастую и не желающим учить преподавателем? Закрыть сейчас, а не в какой-то перспективе, когда поменяется подход к образованию?

К сожалению, мне кажется, что мы не решим этой проблемы, если не поменяем коренным образом зарплату преподавателей. Сегодня мы не можем оставить в вузе наиболее грамотных и подходящих для научной деятельности студентов. Не можем вырастить молодую смену, потому что они уходят. Раньше было большой гордостью и честью — работать в университете. А сегодня нам сверху предлагают самим идти зарабатывать в айти-сферу. Многие трудятся на 1.5 ставки, просто чтобы выжить. И при таком подходе развиваться, готовить новые очные и дистанционные курсы, держаться на пике технологий очень трудно.

Другой вопрос — как обеспечить предприятия нужными кадрами. Может, я отстала от жизни, но мне кажется, что надо вернуть систему распределения после выпуска, когда студент должен отработать несколько лет в компании, которая связана с вузом, там, где сегодня необходимо государству. Я понимаю, почему эту систему отменили — потому что стало некуда их распределять.

И сейчас некуда.

Вот пока такая ситуация остается, мы не решим эту проблему — ни для вузов, в которых нет денег, ни для предприятий айти-сферы, которым нужны определенным образом подготовленные специалисты.

Ведь не только айти-компаниям нужны наши выпускники. Каждый день звонки раздаются, и все просят хороших программистов.

Только где ж их взять? Наш факультет, мехмат, СГТУ — принимаем на первый курс много, да и выпускаем немало. Если бы они все пошли в программисты — может, этого и было бы достаточно. Но айти-профессий много, а лучшие выпускники сразу уезжают — в Москву,  в Петербург или за границу, Потому что там лучше инфраструктура, социальная сфера, перспективы.

Эта ситуация не меняется с течением времени? Как уезжали, так и уезжают?

Она меняется только в худшую сторону, по крайней мере, если говорить про отъезд в столицы, причем уезжать стали сразу после школы.

У нас есть хорошие традиции и огромная база олимпиадного программирования. С середины прошлого века мы работаем со школами, стараемся отбирать себе лучших абитуриентов и готовить из них программистов. И наши требования со временем не падают — но набирать эти группы становится все труднее и труднее. Потому что лучшие не идут к нам, стремятся уехать. 8 лет мы проводим школьные олимпиады по математике и информационным технологиям, победителям и призерам которых предоставляется право льготного поступления в вузы, в том числе на наш факультет. В последние годы ни один из победителей и призеров к нам не пришел.

Уезжают в более престижные вузы. И это потому, что Саратов такое место.

Не только Саратов — многие регионы страдают. Мы в этом плане еще в выигрышном положении, тут много айти-компаний открывают филиалы, и их число будет увеличиваться.

Приходили ко мне недавно из Общественной палаты, просили программистов, и предлагали увеличить набор на айти-специалистов.

Зачем Общественной палате программисты?

Интереcные идеи есть у них, у бизнесменов, у банков  — все хотят иметь хороших программистов и решать свои задачи.

То есть задачи ваши понятны, но решить их без коренных изменений невозможно.

Я пессимист, но хочется верить, что после того, как мы восстановили армию и заставили уважать себя в плане внешней политики — дойдет очередь до промышленности и образования. Пока нет промышленности — и образования нет. А вот когда будет запрос на специалистов, тогда можно будет обучившихся за государственный счет на несколько лет оставлять “вернуть долги” государству. А сейчас мы айти-компаниям предлагаем перекупать друг у друга приглянувшихся специалистов.

Они так и делают.

Давайте попробуем поговорить про студентов. Чему вы учите молодежь и как вы это делаете?

Базовые знания никто не отменял. Слава богу, большие айти-компании начинают понимать, что айти-специалисты должны знать матанализ, логику, алгебру и геометрию. Если нет логического склада ума — то и программиста хорошего из него не получится.

Мы говорим о знаниях или навыках?

И о том, и о другом. Не имея знаний — не получишь навыков.

И математика, и матанализ в частности являются базовыми дисциплинами для формирования логического мышления?

У нас есть еще компьютерные науки.

Просто инженер может проработать десять лет в айти-компании и не столкнуться с задачами, требующими глубокого знания data science или алгоритмов.

И все равно, поставленное мышление позволяет найти правильное неочевидное решение для множества задач, не обязательно алгоритмических.

Как это привить студенту, и есть ли какие-то тенденции “раньше было проще учить, сейчас тяжело” или наоборот?

Трудность в том, что студент сегодня не привык работать. Тех, кто своим трудом добивается своих знаний, сейчас немного, основная масса считает, что преподаватель должен “вложить” в него, донести суть предмета. Однако если человек учится, чтобы получить оценку — он получит оценку, не знания. А есть еще те, кто считает, что оценку можно получить не учась, особенно уже работающие. Они ощущают себя востребованными, а требования преподавателя — второстепенными. В результате мы имеем задолженности и вереницу родителей в деканате.

С другой стороны, доступ к информации сейчас колоссальный, студенты сами находят интересующие их курсы и проходят их, и это очень хорошо. И преподаватель может подготовить дистанционный курс и предложить его студентам, тем самым повысив интенсивность преподавания. В техническом плане у нас есть инструменты, мы используем порталы school.sgu.ru, course.sgu.ru, сайты для олимпиадной подготовки программистов. Образовательный портал school.sgu.ru создавался для обучения школьников информатике и программированию, а сегодня его используют и школьники, и студенты, и учителя, и преподаватели.

То есть студенты поделились на две части — на тех, кто учится сам, и тех, кого хоть обложи удобными инструментами — толку все равно нет.

Можно и так сказать, потому что все-таки мы отчисляем довольно много.

Это хорошо или плохо?

С одной стороны, безусловно, плохо, так как говорит о том, что студент приходит не готовый к реалиям высшего образования. Он готовился и сдал ЕГЭ, и, наверное, ждал, что дальше все будет просто. А с другой стороны, мы выпускаем востребованных специалистов, и за них не стыдно.

Как вы к ЕГЭ относитесь?

С точки зрения вузов и приемной кампании — это очень удобно. Люди пришли с баллами, мы их взяли — замечательно. Для самих учащихся все не так радужно. Может быть, потому, что не сумели выстроить непрерывный мостик адекватного обучения от прочных знаний к результатам ЕГЭ. Сейчас от учителей, в частности, требуют, чтобы их ученики как можно лучше сдавали ЕГЭ. В результате 10 и 11 класс уходит не на учебу, а на подготовку к госэкзамену. Поэтому уровень усвоенных в школе базовых знаний упал.

Наш факультет набирает школьников с более высокими баллами, чем в среднем по вузу. Но и отчисляем мы их больше среднего.

Есть навскидку данные — какой процент отсеивается?

Мы отчисляем примерно 30-40 человек за семестр.

А если вернуться к делению на тех, кто хочет учиться сам, и тех, кто только в вузе понимает, что такое учиться — тут какое соотношение будет?

Сложный вопрос. От года к году разные наборы приходят, но все же самостоятельно хотят и могут учиться, «грызть гранит наук» немногие.

Вам нравится ваша работа?

Я работаю в этой сфере почти полвека. Да.

Что хорошего, что вам доставляет удовольствие?

Когда видишь, что студент осознает, что преподаватель хочет его чему-то научить. Когда он перестает считать тебя вредным, и начинает воспринимать то, что ты пытаешься в него вложить. Это очень приятно.

И отношение выпускников греет. В юбилейный год мы собирали отзывы от тех, кто закончил наш факультет, и получили много замечательных слов. Понимаешь, что ты не зря прожил жизнь, что люди ценят и помнят наших преподавателей. Так что это очень трудный, но очень благодарный труд — учить.

Оставим в стороне глобальные изменения в системе образования, попробуем взять более короткий прицел. Если бы у вас была возможность изменить что-то, не особо стесняясь в бюджете — что бы вы сделали, чтобы работа факультета стала лучше?

Ну, достойная зарплата преподавателя позволила бы подготовить себе смену. Это самое важное. Безусловно, у нас есть молодые люди, которым интересно участвовать в научной деятельности, в разработках; на хакатонах видно, сколько молодых людей с горящими глазами вокруг. Если бы мы могли формировать стабильный и квалифицированный коллектив преподавателей — готовить столь востребованные кадры можно было бы гораздо легче и лучше.

В два раза надо поднять зарплаты? В три?

Нужно говорить об окладах, а не зарплатах. Судите сами — оклад доцента это 20.000, старшего преподавателя — 12.000. Это после повышения с января 2018 года.  На сколько надо поднять оклад, чтобы оставались в университете лучшие? Профессор Санкт-Петербургского университета ИТМО  А.А. Шалыто несколько лет назад высказал эту идею — оставлять в вузе лучших. Они к нам, кстати, очень уважительно относятся, и первыми сказали про саратовскую школу программистов, номинировали меня и Михаила Мирзаянова на государственные премии в области образования.

Если эту идею удастся реализовать — может быть, что-то и изменится.

Чтобы оставлять лучших, оклад должен быть в 3-4 раза больше названных сумм. Правда, если резко поднять зарплаты, это само по себе многого не даст, но хотя бы можно будет вести постоянную работу по формированию преподавательского корпуса, согласен.

И возвращаясь к заданному в самом начале вопросу — есть ли что-то, что вы самостоятельно направляете, во что вкладываетесь?

Я — декан факультета КНиИТ, недавно передала заведование кафедрой молодому заместителю, и еще я научный руководитель Центра олимпиадной подготовки программистов имени Н.Л. Андреевой, ему в этом году исполняется 15 лет. Именно Центр является одной из моих главных забот и тревог, приносящей и огорчения, и радость.

Расскажите про него подробнее тогда.

Поводом для его создания стало участие в чемпионате мира по программированию. В 1996 г. нас впервые пригласили участвовать в полуфинале командного студенческого чемпионата мира в г. Санкт-Петербурге. Я тогда была заместителем декана по информатике механико-математического факультета СГУ, была тогда такая должность. Наталья Львовна Андреева была доцентом кафедры математического анализа, и ее силами с 1987 г. проводились олимпиады по программированию в Саратовской области — и личные, и командные.

В 1996 г. мы собрали первую студенческую команду. Это были Роман Милючихин, один из сегодняшних руководителей Grid Dynamics, Алексей Суслов, кандидат наук, сотрудник ВЦ СГУ, и известный всем в айти-сфере Павел Комков (мы очень благодарны ему за то, что он до сих пор приезжает к нам из Ирландии помогать проводить четвертьфиналы этих соревнований).

В 1998 г. нам предложили проводить у себя четвертьфинал, так как увидели у нас задел на будущее и потенциал для расширения олимпиадного движения, и вот уже 20 лет мы это соревнование ежегодно проводим. Наш регион является самым массовым по числу вузов, к нам приезжают студенты из 26 субъектов Российской Федерации Приволжского, Северо-Кавказского и Южного федеральных округов. Условий для тренировок в то время никаких не было, мы проводили занятия в разных аудиториях СГУ и мечтали о Центре олимпиадной подготовки.  Первым важным событием для нас было создание Павлом Комковым своей тестирующей системы для онлайн-проверки результатов олимпиад, которая с тех пор им многократно переписывалась, улучшалась и используется у нас до сих пор.

К концу прошлого века Наталья Львовна тяжело заболела, но не прекратила участия в олимпиадном движении, в организации областной летней школы для одаренных математиков и информатиков. 24 июня 2003 г. она ушла из жизни, а 23-го ректор СГУ подписал приказ о создании Центра олимпиадной подготовки программистов, выделив помещение в 5 корпусе. Это был очень важный шаг, потому что помещений в университете всегда не хватало. За 1.5 месяца нам удалось все отремонтировать, решить организационные вопросы, и с 1 сентября 2003 г. Центр олимпиадной подготовки программистов имени Н.Л. Андреевой заработал. Я была его руководителем до 2009 г. С 2004 года тренером команд университета, а с 2009 года и руководителем ЦОПП стал Михаил Мирзаянов, который к тому времени завершил олимпиадные выступления дважды серебряным призером чемпионата мира и чемпионом Европы по программированию.

Раньше мы отбирали кандидатов на олимпиадную подготовку, оставляя около 20-25 человек. На каком-то этапе перешли к набору, когда все желающие заниматься олимпиадами зачисляются в Центр. Теперь это в основном студенты КНиИТ и, к сожалению, все меньше мехмата, а физиков нет совсем — тоже к большому сожалению. Им читают лекции, дают дистанционные курсы на самоподготовку, и после первичного отсева остается стабильная группа в 30-40 человек, с которыми продолжается серьезная работа.

Вообще, это довольно неплохо.

Если спросить Михаила Мирзаянова, он скажет, что работать становится все труднее и труднее. Олимпиадное программирование фактически становится дополнительной квалификацией, как, например, переводчик в сфере профессиональной коммуникации, мы только диплом не выдаем. И найти способных студентов, готовых усердно этим заниматься — сложно.

Студент попадает под пресс. Учиться на КНиИТ — сложно. Надо учить не только математические дисциплины, но и компьютерные науки, и прикладными навыками овладевать. Далеко не все и к этому готовы — а тут еще олимпиадные задачи. И когда рядом другой студент, который вместо олимпиадной подготовки работает, и получает приличную зарплату — у многих пропадает желание продолжать этим заниматься.

Говорят, хороший олимпиадник в итоге по зарплате догонит и перегонит такого студента.

Это действительно так. Но если сравнивать — наши первые олимпиадники все были отличниками и получили красные дипломы. А сейчас они не успевают быть первыми везде, и это очень сложный момент. Они не успевают, хватают задолженности, которые надо закрывать, а завтра нужно на сборы или на соревнования — четвертьфинал, полуфинал, финал, и много других личных и командных соревнований различного уровня, в которых нужно участвовать, чтобы не отстать, чтобы саратовские команды оставались среди лучших… и как тут быть?

Может быть, и в рамках учебного процесса нагрузка растет?

Да, учебная нагрузка выросла и олимпиадная подготовка значительно усложнилась.

Ну, значит, это норма, и даже если ты семи пядей во лбу — придется порваться, чтобы блистать и там, и там.

На самом деле три фактора играют роль — средний уровень абитуриентов падает, к нам перестали приходить самые сильные школьники, усложнилась программа в вузе и олимпиадной подготовке. Растет объем материала, уровень подготовки команд олимпиадников постоянно повышается.

В некоторых региональных центрах (таких, как Екатеринбург, Пермь) губернаторы назначают олимпиадникам, оставшимся учиться в регионе, специальные стипендии.

Их не так много нужно будет.

Да. И, возможно, про стипендии нужно задуматься не только губернаторам, но и айти-компаниям. Сделать специальный фонд и из него выплачивать. В Питере первокурсникам-олимпиадникам назначалась стипендия 5-10-15 тысяч, которая выплачивалась до тех пор, пока студент сдает сессии без троек.

А в других регионах компании участвуют в таких программах?

Не знаю, у всех вузов свои возможности.

С точки зрения айти-компании, проще, может быть, открыть базовую кафедру, чем платить стипендию студенту, понимая, что он по окончании вуза все равно пойдет к конкуренту или вообще уедет из города.

Базовых кафедр можно открыть 1-2, на все компании не хватит.

Просто там есть иллюзия, что ты своими руками воспитываешь студентов, и потом тех, кто нужен, забираешь. А со стипендией даже этого нет.

Но можно же сказать, кто именно дает стипендию, и так выделиться. Вот, например, Mirantis много лет платил стипендии трем командам, победителям нашего четвертьфинала. И для 9 человек это была хорошая поддержка и стимул.

По базовым кафедрам тоже не все просто. Туда приходят преподавать люди, работающие на проекте. И проект для него в безусловном приоритете. Поэтому на базовых кафедрах большая текучка. А студентов надо знать, чувствовать, их надо любить, только так будет толк от лекций и практики.

Ну вот навскидку непонятно, как вообще сделать так, чтобы человек из айти-компании серьезно относился к преподаванию, вкладывался в него. Если это, конечно, не его хобби.

Мы обсуждали это с базовыми кафедрами. У компаний же еще есть собственные центры подготовки, и в них работают штатные преподаватели. И есть предложение этих преподавателей перевести на кафедры, чтобы снизить текучку. Но опять же — они через несколько лет оторвутся от проектов и перейдут в разряд штатных преподавателей.

Надо просто искать энтузиастов и как-то их стимулировать.

Да, стимул необходим. Если, например, мы хотим оставить у себя аспиранта, фактически мы должны как-то платить ему зарплату, потому что жить на аспирантскую стипендию в 4-6 тысяч рублей блестящий студент не согласится. И потом, когда он выучится, он сможет совмещать преподавание с работой в той же компании, которая платила ему зарплату.

Дело в том, что практически все айти-компании находятся ровно в таком же положении, которое вы описывали, рассказывая про уезжающих в Москву олимпиадников. 1-2 компании на вершине пищевой цепи могут брать кого угодно, и они свои кафедры уже открыли. Остальные, может, и задумываются о том, чтобы сделать себе имя через инвестиции в образование, и может, там и деньги не такие большие. Но вкладываться в зарплату лучшим, чтобы они потом ушли в другие компании — зачем? Или студент пойдет к ним, но через полгода уйдет к тому, кто не платит аспирантам, но просто держит чуть выше зарплату — не важно по каким причинам. Это довольно мучительно с точки зрения менеджмента, принимающего решения. Вроде бы полезно, что ты на слуху, тебя знают студенты — но все эти же студенты все равно придут к тебе после окончания вуза, или через 2 года работы у конкурентов, как минимум, посмотреть на варианты.

Наш университет входит в рейтинги ведущих вузов России. Наш факультет вместе с Центром олимпиадной подготовки программистов и Центром непрерывной подготовки айти-специалистов способен готовить высококвалифицированные кадры в области информационно-коммуникационных технологий и, если Саратов хотя бы приблизится к званию «Столица Поволжья», то перспектива у нас, конечно, есть.

Да. Если будет больше уверенность, что даже если человек ушел из компании — он не уедет из города — найти бюджеты на поддержку образования станет проще.

В Университете ИТМО сотрудники одной из кафедр получают вполне конкурентную зарплату, на уровне 70-100 тысяч рублей, именно от предприятий. И преподавателям там не стыдно смотреть в глаза своим бывшим сокурсникам, ушедшим в айти-компании. Так что пример есть.

У нас как-то все крутится вокруг государства все равно, в плане надежд на возрождение образования. Саратовские айти-компании при этом с государством не связаны вообще, по крайней мере, крупные. С какими запросами к вам обращаются представители окологосударственных структур, что они хотят от факультета?

Все чаще обращаются заводы. Мы упоминали КБПА, а сейчас на заводе Орджоникидзе вновь создана структура, которой нужны сильные программисты. Им нужны специалисты, хорошо владеющие и высоко- и низкоуровневыми языками, им нужны разработчики программного обеспечения для бортовых систем вертолетов. Можно надеяться на возрождение былой значимости. И банки, и мелкие предприниматели — все хотят программистов.

Хорошо звучит в новостях — “Цифровая экономика”. И тут же рядом — выучите нам айти-специалиста за 1.5 года. Идут разговоры про пятьдесят тысяч компетенций, на соответствие которым проверят всех граждан — насколько они знают и умеют пользоваться айти-технологиями, собираются привлекать айти-компании к этому процессу. Я считаю, что никакая цифровая экономика без повышения престижа высшего образования не состоится.

Государство отдало на самопрокорм все, что могло. Сейчас оказалось, что эффективность самопрокорма несколько сомнительна, и в критические области приходится возвращаться. Посмотрим, как оно пойдет.

Раньше соотношение было понятное — 1 преподаватель на 10 студентов. Но сегодня есть дорожная карта, которая заставляет каждый год увеличивать число студентов на одного преподавателя. За счет чего — может, студент стал умнее? Нет, предполагается вводить больше самообучения, дистанционных курсов…

… тесты вместо экзаменов. Океей.

Как вы считаете, повысит ли это уровень образования? Пока нет. Может быть, в какой-то перспективе.

Если мы идем к дистанционному обучению, непонятно, зачем нам вообще вуз. Порталов и курсов много, выбирай проверенные и учись там!

Ректор Высшей Школы Экономики об этом и говорит — если ваш доцент не силен в каком-то научном направлении, у него нет там научных статей — не надо, чтобы он читал лекции по этой дисциплине. Пусть студенты приходят к нам, мы дадим им дистанционный курс и удостоверим, что они получили актуальные знания. Всё, вузы не нужны! Останется ВШЭ и 2 вуза в Москве и Питере.

Отличный план. Я не фанат дистанционных курсов, потому что там легко получить знания, но трудно получить системные навыки. В формате “иди, поучи то, что хочешь” фундаментальные знания усвоить трудно, даже если ты внимательно читаешь курс и делаешь много практики. Трудно увидеть слепое пятно, некому подправить неправильно усвоенное — в итоге получается “где-то много, где-то мало”. Если есть база, опыт, ты хорошо знаешь, что тебе нужно — дистанционные курсы это прекрасно. Формировать так специалиста — сомнительно, что получится.

Повторюсь — растить специалиста надо со школы. Мы получаем абитуриентов с баллом в 225 — это выше среднего, но учиться им сложно, базовых знаний не хватает — по математике, физике, информатике.

Что вы делаете в такой ситуации, кроме отчисления?

Пытаемся восполнять пробелы, давать заново школьные знания. Мехмат сделал курс “Введение в математику и информатику” в нескольких частях, выделяются дополнительные часы на них. На нашем факультете пока такого курса нет, и очень не хотелось бы его вводить.  Это же не уровень подготовки высококлассного специалиста — требования растут…

… а мы вынуждены среднюю школу проходить.

Понятно. Есть ли какие-то вехи или события, которых вы ждете в ближайшие 2-3 года?

Для меня главное — удержать текущий уровень подготовки. Продолжать работать с айти-компаниями, найти способ поднять зарплату преподавателям. Все остальное для обеспечения достойной подготовки студентов у нас есть.

Как вы оцениваете шансы нашей команды на следующем чемпионате?

Ребята сейчас тренировались хорошо, на последних сборах в Петрозаводске они были 8-е из 20 команд, которые едут на финал чемпионата мира. В марте они поедут на сборы в МФТИ. Надеемся, что они выступят достойно. Не знаю, насколько можно рассчитывать на медали, уровень других вузов вырос очень сильно. В финал выходят вузы из стран, которые долгое время вообще не появлялись там, например, из Прибалтики или США. В том числе и потому, что наши финалисты и чемпионы едут в Индию, Китай, другие страны, и тренируют там команды. О медалях мы мечтаем и надеемся  их получить: у нас есть две золотые, пять серебряных медалей — взять бронзу тоже было бы хорошо.

Фото предоставлены А. Федоровой и В. Хмелевым